Завтра была война. 22 декабря 201… года. Ахиллесова пята России - Калашников Максим (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
А уж попытка рассказать о практике и реалиях Третьего рейха в 1930 году вызвала бы шок. От вас просто метнулись бы прочь, как от прокаженного. Хотя все это произойдет всего каких-то несколько лет спустя.
Что ж, читатель, сегодня мы с вами, можно сказать, живем в «новом 1930 году». Новый Мегакризис – еще в самом начале, и большинство продолжает жить старыми иллюзиями. Такова уж природа человека. Но мы немилосердно развеиваем их. Мы говорим: впереди – войны, среди коих и война на окончательное уничтожение РФ, этих остатков России. Что бы там ни думало большинство. Ибо оно всегда ошибается.
Мегакризис – что твоя новогодняя ночь. Помните: в ее течении случаются самые невероятные вещи. Только глобальные кризисы длятся не часы, а долгие годы. И то, что казалось немыслимым и безумным во времена «до кризиса», происходит в его пучине, становясь чуть ли не обыденностью.
Сейчас война против РФ кажется невероятной. Но завтра все может быть иначе. Ибо мы – в эпохе Мегакризиса, в эпохе разнообразных «сюрпризов».
Люди вообще – плохие предсказатели. Недальновиден род людской.
Кто еще в начале ХХ века мог предугадать, чем кончится тогдашняя, Первая Глобализация? Большинство свято верило, что блестящее настоящее успешно продлится на десятки лет вперед. Люди радовались первым успехам авиации и радио, хохотали до упаду над потешными короткометражками Чарли Чаплина и Макса Линдера. Жизнь становилась все богаче и зажиточнее. Рабочие получали первые социальные гарантии. Высшее общество устраивало «балы драгоценностей». Бизнес разных стран активно переплетался, немцы покупали акции английских, русских и французских предприятий, а русские, французы и британцы имели доли в компаниях Второго рейха. Торговля и финансы начала ХХ века смело перешагивали национальные границы.
В начале 1850-х британский промышленник Джон Брайт заявлял: «Нет вещи более дурацкой для торговой нации, чем политика войны. Любой мир лучше самой успешной войны».
В 1911 году британский журналист Норман Энджелл опубликовал книгу «Великая иллюзия», где доказывал: глобальная торговля изменила природу богатства. Теперь оно не зависит от контроля над территориями и ресурсами. А вера в военную силу как в основу безопасности, писал Энджелл, стала нынче опасной иллюзией. Войны, мол, стали невыгодными, они не создают богатства, а только уничтожают их. И вообще, планетарное переплетение деловых интересов делает войны невозможными. Книга пользовалась настолько бешеной популярностью, что ее в 1913 году переиздали в расширенной и дополненной версии.
Все было прекрасно. За одним исключением: всего лишь через год началась Первая мировая война с таким ожесточением и такими жертвами, каких дотоле не видывала история. Когда за пару месяцев погибало больше людей, чем за пятнадцать лет всех войн Наполеона. Война с атаками с воздуха, с применением первого оружия массового уничтожения – газового. А в итоге этой глобальной бойни (10 миллионов трупов) разрушилась и Первая Глобализация, и целые страны, и мир был расколот, и родились все условия для новой мировой бойни – уже Второй.
Нет, о грядущей войне в начале ХХ века все-таки говорили, многие предупреждали о ней. Но все считали, будто она будет короткой схваткой «малой кровью». Множество экспертов наперебой твердили о том, что долгое содержание миллионных армий быстро разорит экономики стран Европы. Что экономически Англия, Франция, Германия, Америка, Австро-Венгрия и Россия переплетены теснейшим образом. Кроме того, современная скорострельная артиллерия может превратить Европу в пустыню. Кому это надо, господа? А значит, большой, ожесточенной и долгой войны быть не может по определению. Ну, в крайнем случае, все решится очень быстро и как можно более гуманно.
Властители военных дум, глава германского Генштаба Шлиффен и начальник высшей военной школы Франции, будущий маршал Фош, писали книги о том, что война в Европе ожидается молниеносной. «Длительные войны невозможны в эпоху, когда все существование нации зависит от непрерывного развития торговли и промышленности, и остановленный механизм должен быть снова приведен в действие с помощью быстрого решения. Стратегия измора немыслима, когда содержание миллионов солдат требует миллиардных расходов!» – утверждало немецкое светило военной мысли. Фош вторил Шлиффену: «Она не может долго продолжаться… Ее нужно вести с жестокой энергией и быстро достигнуть своей цели…»
Были эксперты калибром поменьше. Например, генерал Лаваль, что до самой своей смерти в 1912 году уповал на решающую роль легкой скорострельной артиллерии. Дескать, ее массированный огонь решит в наступлении все-все, а тяжелые орудия как бы и вовсе не нужны.
Как жестоко они заблуждались! Война получилась все-таки чертовски долгой, невероятно кровопролитной и жестокой, что называется – на истощение. С тяжелыми пушками. С голодом в Германии, с холодом. С невероятной гуманитарной катастрофой, с превращением насилия в обыденную черту повседневной жизни.
Самое интересное, что тех, кто правильно предвидел Первую мировую, было очень немного. Русский генерал Николай Михневич, начальник Академии Генштаба, а потом и начальник Генштаба, в 1911 году писал, что войны будут вестись со страшным напряжением, причем бороться каждому придется не только с армией противника, но и его народом. А потому война будет длинной и жестокой. Михневич рассчитывал, что такой схватки не выдержат европейцы, а вот русские – как раз выдюжат. Но, увы, в Первую мировую случилось как раз наоборот. Зато во Вторую – Михневич оказался стопроцентно прав. Однако Михневича не послушали.
Еще одним гениальным провидцем показал себя польский еврей, банкир И. Блиох. Задолго до начала Первой мировой Блиох опубликовал свой труд, посвятив его будущей мегавойне. Поразительно: но пока все вокруг рисовали войну залихватски-скоротечную и наступательную, сравнивая боевые качества европейских солдат, Блиох взял за основу опыт совсем других войн: Англо-бурской (1899–1902 гг.) и Гражданской войны в США 1861–1865 годов.
По поводу Блиоха и его занятий «научным пацифизмом» немало язвит в своих воспоминаниях знаменитый граф Витте. Мол, Блиоху все это писала команда нанятых аналитиков. Да если и так – что это меняет? Прав-то оказался еврейский католический выкрест. Витте, умерев в 1911-м, просто не успел увидеть исполнение предсказаний Блиоха.
Человек сугубо штатский, Блиох не стал опираться ни на опыт Франко-прусской войны 1870–1871 годов, ни на пример австро-прусской схватки 1866-го. Он обошел вниманием Русско-турецкую (1877–1878 гг.), Испано-американскую (1899-й), Японо-китайскую (1894) и Русско-японскую (1903–1904 гг.) войны. Нет, он тщательно изучил опыт американской Гражданской войны времен генералов Гранта и Ли. Войны, где впервые на арену истории вышли миллионные армии с нарезным оружием и железными дорогами. Войны, где оборона впервые оказалась сильнее наступления, где войска стали зарываться в землю, а для прорыва обороны приходилось буквально заваливать противника трупами. Блиох оказался полностью прав: Первая мировая действительно больше всего напоминала увеличенную в масштабах войну Севера и Юга Америки.
С другой стороны, он не зря интересовался войной на юге Африки. Там впервые в мире четвертьмиллионная английская армия наткнулась на сопротивление белых южноафриканцев-буров, вооруженных отличными многозарядными винтовками, пулеметами и современными пушками. Там британцам, несшим тяжелейшие потери от меткого убийственного огня буров, пришлось обрядить бойцов в камуфляж – мундиры цвета хаки. Там пришлось рыть траншеи и тянуть колючую проволоку на передовой. Там пришлось расстрелять горы патронов и снарядов, истратить монбланы консервов и медикаментов. Там пришлось применять бронепоезда и бронированные тракторы, таскавшие кабины с пулеметами и пушками – предтечи танков. При этом буров было намного меньше, чем англичан: в начале войны – всего 88 тысяч штыков. А в конце – чуть более двадцати тысяч.
